Просторы локации

Хотелось оспорить доводы командира о своем професионализме, но Мышь промедлила и решила дождаться окончания монолога Ганса.
- Разве бывают хорошие командиры без потерь в прошлом? -Тихонько пробубнила Мышка себе под нос, перед тем, как ее схватили за форму. Лицо мужчины оказалось близко. Он говорил ей на ухо тяжело и сбивчиво. Резнова хорошо чувствовала на себе непривычное, для командира, состояние и ей стало не по себе. Что с его голосом? Стресс, усталость или страх? Ей никогда еще не приходилось видеть Ганса таким и сейчас было сложно понять что происходит на самом деле. Его пальцы, сжимаюзие ремень, и голос дрожали, тяжелое и горячее дыхание обжигало в ночной прохладе. По коже девушки заморосили мурашки. Она с трудом пыталась понять, что звучало в этих словах. Она вздрогнула от тряски, не смея возможности сделать ничего, кроме как смотреть на окресности. - Останусь жива... Он переживает за мою жизнь так сильно? Или просто не хочет больше никого терять? - Соображалось очень сложно, но последние реплики отняли у нее дар речи. Она не поняла. Почему и зачем? Зачем он так говорит... Почему он... просит меня уехатьи жить. Отдаст все свои деньги и выведет. Что это такое? Что за херня!? Какого х*я?! - Мыша застыла, по прежнему лишенная дара речи, после такой речи, она просто не знала как реагировать. Неожиданный поворот, если говорить очень мягко, просто сломал её.
Округлившиеся голубые глаза медленно перевели свой взгляд с горизонта на командира, а точнее на его щеку, если учитывать разницу в росте. Он все еще был близко, стойкий запах крепких сигарет ощущался с каждым его дыханием, но и без этого, вся его форма уже насквоз пропиталась этим запахом. Учитывая как сильно Резнова не любила запах сигарет, к этому она начала привыкать. Именно к его запаху. Наверное это было на фоне ассоциаций с человеком и отношением к нему. Девушка почуствовала, что ее глаза стали более влажными и, взглотнув, старательно удержала порыв, но к сожелению не на долго.
Повернув голову к Максу, русая прикоснулась носом к его щеке. Было одновременно страшно и как-то горько, сердце начало поемногу сходить с ума. Как давно она хотела его коснуться. Так боялась. И до сих пор боится, боится что ошиблась все же в своих "пониманиях". Но она перестала что-то понимать после последних предложений и если уж сейчас она не права, то она примет от него отказ, посыл или что там еще может быть. Постояв немного так, чувствуя дыхание на своей щеке, женские пальцы коснулись заросшего жесткой щетиной подбородка. А следом, прикрыв глаза и чуть потянувшись вверх, горчие пухлые губы осторожно прихватили верхнюю губу сталкера. Лишь на пару мгновений, тут же отпустив. Она хотела взглянуть на него, но страх не позволил, рискуя упустить шанс увидев что-нибудь не то в глазах Ганса. По этому уперлась взглядом в его заросшую щеку, внутри ее начало все потряхивать. Дурные женские эмоции всегда через край.

напряжение предательски росло. Это отлично подкрепилось молчанием и отсутствием реакции Макса. После предыдущих реплик его ровный тон словно резал тупым ножом. Зачем это все так сложно? Маше хотелось отстраниться, хоть как-то уйти от своего сокрушительного провала, но сталкер все еще крепко держал ее за ремень. Её начинало трусить мелкой дрожью, а по щеке снова скатилась слеза. Одна скромная, вещающая о непонимании двух своих органов. Мозг пытался предъявить факты - ответа нет, эмоций нет, все это то к чему ты готовилась, а сердце пыталось ухватится за слова сказанные мужчиной, за их суть, человека с которым ты знакома около месяца, готов отдать жизнь, все свои деньги чтобы она просто жила. Слова снова обожгли ухо и душу. Ганс говорил так тихо, что происходящее нужно было постараться услышать. Но ей было слышно. Тихий лязг автомата по ту сторону и внезапный сильный рывок за форму, испугал и заставил вздрогнуть. Почему ей так страшно? Она все еще боится его как мужчину. Она словно один на один со зверем, диким и непредсказуемыми. Еще мгновение и... можно все отпустить. На время конечно, пока не закончится это мгновение.

Так вот что бывает, когда мужчина откладывает автомат в сторону. Еще одна слеза скотилась, видимо с облегчением отпустив чувства, и почти сразу высохла на разгоряченной щеке. Жадные и горячие поцелуи, немного губоватые, колючие и горько-сладкие на вкус. Примерно такими она их себе и представляла, но представления все равно невозможно сравнить с действительностью. Прикосновения пальцев к шее, такие непривычно нежные и осторожные. Вздох, секунда на осознание того, что происходит и снова в жар чужих губ. Мышь вернула ладонь на небритое лицо сталкера и с желанием прильнула к мужской груди. В сильных объятиях она посыпалась вовсе, чувствуя как тело словно обмякает в этих крепких руках, становится безвольным и податливым без ее участия. С этим и давая оппоненту открыто ощутить мелкую дрожь. Вот чего - а таких объятий она ни разу в жизни не испытывала, а про поцелуй вообще нечего говорить. Где-то глубоко внутри ей будет понятно, как это все связано с ее чувствами, но сейчас невозможно ни о чем думать. Отдалась в заложники головой и телом, ощущая как сильно колотиться собственное сердце. Все не вечно и поцелуи пришлось прервать. Возвращая себе дыхание, Резнова ощутила поцелуй в лоб. Сейчас ее просто обнимали, а она уже и забыла как это, ощущать себя защищённой. Ощущать покровительство, тепло и силу рядом, морально и физически. Такую желаемую близость с мужчиной, к которому бы и не подошла в нормальной жизни. Которого все еще немного боится, но уже полностью доверяет.

Наивная, да. Как можно было за две недели попасть в такую собственную ловушку? Неужели это все из-за непривычной и адреналиновой атмосферы в зоне? Ей же проще убедить себя в том, что тут совсем другие приоритеты у людей и ценности. Хотелось по детскому верить, что тут может быть такое, настоящее, но поверить в это было далеко не просто. Не верилось, что тут может быть хорошо. К тому же ей больше не хотелось разрывать объятий. Однако благодаря ним, она быстро успокоилась, никогда в зоне ей ещё небыло так спокойно, вспомнила где они находятся, о том что вокгу спят люди, а еще вокруг зона, за которой они перестали следить. Хотя Ганс наверняка посматривает на нее.

Ботаник  правда не заметила того, что заметил командир. А идиллию разрушил ни кто иной как Пыха. Припекло ему ночью. А спал ли он вообще? Ганс отстранился, а Мышь, чуть покраснев, села ровно, положив обе лапки на автомат. Неожиданная ирония и нотки веселья в словах шрамированного, смутили ее. Однако почему-то сравнение Ганса с сухарем, заставило Резнову усиленно давить улыбку и усиленно делать вид ,что она рассматривает окрестности. На подмигивание Пыхи вообще не понятно как реагировать. Он вроде как этим Ганса стебал, а ей то что делать не понятно. От рыка командира по коже снова прокатилась волна мурашек. Это были мураши не страха, а... совсем иного чувства.

Пыху все же спровадили по делам, и теперь вернулось чувство неопределенности. Правда парень очень быстро вернулся и снова демонстративно нарушил компанию утренней вахты, усевшись между ними.

- Суслов конечно милый, но старый пердун. И че за фигня, он знает о том что Суслов ко мне заигрывал? - Не может же она сказать это в слух. Да и видно было что его подкаты ориентированы на всех женщин без исключения. Просто Мышь не привыкла к мужскому вниманию. Позитив исходящий от Пыхи был чем-то инородным в зоне. Однако без такого было бы наверное совсем грустно. Невзначай Мышь провела параллель с Кабаном. Он тоже был очень позитивный, любитель шуток и подколов, даже в Баре Долговцев после ее возвращения, заобнимал ее. Там больнее и внезапнее было его предательство. От таких мыслей стало нехорошо и Марья пропустила мимо ушей про разбитое сердце торговца, погрузившись в свои мысли. Так же она подметила, на сколько тихо и бесшумно вовсе двигается этот добродушный любитель сигарет. От этого становилось даже немного страшно.

- Что делать будем? - Хочешь теперь дежурить с нами? - Как-то само вырвалось, совершенно беззлобный вопрос, без задней мысли обоснованный тем, что спать этот нарушитель Мышиного кайфа, все же больше не собирался. Однако вопрос сто процентов будет перекручен иначе  это до задумчивой Мышки, дошло слишком поздно.

Она спустилась с вагона и так же отошла не на долго. Почему-то после нескольких минут кайфа в объятиях, ее немного отпустило, словно решение каких-то проблем было найдено. Мозг говорил что рано о чем-то таком еще думать, но морально стало проще. Ей все таки ответили. Да еще как ответили, и успокоили нормально. И голова заработала в другом направлении. С осознанием схожести характеров весельчаков, следом и уровня самого Пыхи как сталкера, пришла тревога. И даже отмахнувшись от нее и этих мыслей, Мышь почему-то все равно что-то беспокоило. Утро было слишком темным, на фоне ее розовых эмоций. Как понять это бессмысленные беспокойства, ил предчувствие плохого? Вернувшись ко входу, Мышь не стала забираться, попыталась размяться в сторонке, дабы тело проснулось.

[Переход] — Лес
__________________________________________

Они остановились в каких-то зарослях посреди кустов и кривых деревьев. Кривых. Деревьев. Естественно Шаман знал про мутации растений на территории Чернобыльской Зоны, но одно дело видеть это на фотографиях, и совершенно другое — в живую. Ощущения непередаваемые, взгляд, что должен был следить за местностью, часто отвлекался на изгибающиеся под неестественными углами стволы и ветви. Главное не смотреть вверх, говорил себе наемник, и тогда ничто не будет тебя отвлекать. Говорил, напоминал, но первое впечатление всегда самое яркое, а потому собственные были наставления не столь эффективны.

Болота еще не начались, но сырой запах болотной мути явно намекал, что им осталось совсем чуть-чуть. Особенно кваканье лягушек, которые с каждой сотней метров становились все громче, а оттого — ближе.

Как и звериный вой.

Один только вой и его разнесшееся по округе эхо вызвали острую реакцию взбодрившегося сердца и напрягшихся глаз, не хуже двигателя той патрульной бронемашины. В памяти Шамана всплыли образы с фотографий мутантов, который оператор очень любезно показал с самых разных сторон. Еще и с такой четкостью, о которой уфологи могли лишь мечтать. Каким-то местом Дмитрий понимал наивность убеждения в их безопасности. Особенно здесь.

И потому он покосился сначала на Койота, а потом на Князя, что полез доставать провизию. Оба в его глазах выглядели идиотами и лишь Лайм, видимо, разделял это мнение.

— А сами «перекусом» не станем?