Городская больница

Доверия высказывание не привнесло, наоборот уверило Айзека, что лучше его убрать с пути. Что он, к сожалению, и сделает. Оставалось лишь сблизиться, чтобы перерезать тому горло или свернуть шею - как получится.
-"Тогда уходи. Сейчас.", - сказал Айзек, продолжая сверлить того взглядом и намереваясь кинуться на него, едва тот повернётся к нему спиной. Петрович хоть и был шестёркой у Пистоля, а всё таки мозги у него были. Умнее всего того сброда, что он успел повидать после въезда в Ч-4. И это сильно настораживало. Не будет чувства законченности, пока не сгинет с этого света старина Петрович - единственный свидетель деяния его.

Петрович ещё раз пристально взглянул на вас. Взгляд был настолько "проникающим", что создавалось впечатление будто он проник в вашу душу. Он разглядел все. Абсолютно все. Тяжесть в глубине души, которая не первый день болит и даже ваше мысли. Он знал о собственной смерти, но предотвратить нагнетающую беду он не сможет, или даже не хочет. Он просто сказал...
-Понятно..- Петрович качнул головой и направился к выходу.

Все только и говорят об бесценности людской жизни, подразумевая что она стоит очень много, но стоит взглянуть на жизнь с совершенно противоположной стороны - действительно, жизнь не имеет цены, ни цента, ни доллара, ничего. Посмотрите на эту планету, сколько на ней людей, сколько живых душ, сколько ходячего мяса, становившегося обычными марионетками в руках таких же ничтожных существ что и они сами. Жертвы терактов, бойцы павшие на войне или обычные бандиты пострадавшие в мелких уличных междоусобицах - вроде это происходит рядом, буквально за твоим окном, но ты испытываешь лишь страх. Ни сожаления, ни злости, просто холодный липкий страх, проникающий прямо в твою душу и обволакивающий её своими цепкими нитями. Сколько только несчастных случаев происходит за день? По статистике, каждые три секунды где-то в мире погибает человек. Но так же и рождаются. Чтобы вновь умереть. И плачут над ними лишь близкие, родственники. Всем остальным - плевать. Каждый лишь хочет воздвигнуть себя выше других, пройдя у тех по головам. Мир как был диким, таким и остался, изменилась лишь манера убивать друг друга - не палками, так гранатами, пистолетами и т.д.
Жизнь не стоит ничего...
Едва Петрович развернулся спиной к Айзеку и качнулся в сторону прохода, тот не стал ждать ни секунды. Откинув левый рукав пиджака, он плавным быстрым движением извлёк из закрепленных на руке ножен хорошо заточенный клинок, блеснувший в свете луны, и метнул его в спину уходящего Петровича. Всё произошло за секунду, которую убийца не стал терять попусту и бросился вперёд, выставляя крепкое плечо. Не добьёт нож - собьёт с ног и сломает шею...

Что с Петровичем?

Айзек, чуть-чуть не добежавший до рухнувшего, точно подкошенного, Петровича, замедлил шаг. Тот лежал без движения у входа в палату, а под телом, смешиваясь с пылью, растекалась лужица крови. Нож был вогнан по самую рукоятку точно между лопаток. Ещё в военное время в Ираке Айзек ни один раз соревновался со своими сослуживцами в метании ножей. И иногда эти мишени двигались... маджахеды, которых пленили американские солдаты. Жестокость. На войне всегда так.
Присев на одно колено возле тела, МаоШень приложил два пальца к его шее, пытаясь нащупать пульс. Глухо, точно в танке. Мёртв, без сомнений. Лезвие, хлюпнув, покинуло всё ещё тёплую податливую плоть, с него капала кровь, в полумраке казавшаяся чёрной.
Вытерев нож об одежду покойника, Айзек не стал шибко напрягаться и затащил тело за ноги в палату, оставляя за собой кровавый след. Отряхнув руки, хотя те были чисты, он вернулся к сейфу. Лёгким усилием руки ручка его клацнула и сдвинулась влево до упора. Дверца открылась.
И взору Айзека предстала чёртова уйма денег, в этих краях считающаяся действительно большой. Пятьдесят тысяч наличными, собранные в тугие пачки, тысячными. Рюкзак, леповато сочетающийся с пиджаком, соскользнул с плеч и, вжикнув молнией, раскрылся. Не столь много хлама он носил с собой, деньги легко вместятся. И, как говорится, загребущей рукой Айзек смёл из сейфа всё что там было в свою сумку, которая заметно прибавила в весе. Вроде бы вот, куча денег - вали в Зону и живи не тужи. Но принципы были на первом месте. Каким бы жестоким он ни был, а всё таки человек благородный. В своём роде...
Закончив со всем и тихонько затворив дверь, МаоШень выскочил на лестничную клетку, попутно глянув наверх и вниз между пролётами, но она была пуста. Слетев вниз, перемахивая через одну-две ступеньки, Айзек на несколько секунд остановился у стальной двери, ведущей к регистратуре, вслушиваясь в происходящее за ней. Не услышав ничего, он аккуратно отворил дверь и оказался во вновь тускло освещаемом коридоре. Кресло, где ранее сидел Петрович, пустовало. Айзек ни сколько не жалел, что прикончил этого человека. Неизвестно как бы ему аукнулось в будущем, если бы он оставил того в живых.
Прошествовав мимо регистратуры и приёмной, Айзек бросил последний взгляд на бессовестно дрыхнущего охранника, который кажется и не просыпался с момента его прихода. Профукал всё на свете. В больничной палате лежало два трупа, умертвлённых не естественными причинами, а он тут сновидения спокойно видит, тихо посапывая носом.
Хмыкнув, Айзек покинул здание больницы, поправив лямки отяжелевшего рюкзака на плечах. Время близилось к утру...

Переход Городская больница >>>>>> Территория города