Площадь перед НИИ

Она шла по коридору, пытаясь не расплыться в блаженной улыбке, но все никак не выходило. Свобода, свобода! Никаких решеток, никаких экспериментов, больше не будет надзирателей, тренировок, побоев. Можно будет подумать о завтрашнем дне, а не только о том, как пережить текущий. Да, впереди было еще немало проблем – нужно найти населенный пункт, что-то делать с документами… Как-то умудриться влиться в настоящую жизнь. Возможно, все ее грехи останутся за плечами – ведь, скорее всего, по документам она умерла в тюрьме, не дожив совсем немного до «откидки». Но все это потом, а самое страшное осталось позади. Включая страшный заброшенный бункер. Саня надеялась, что она наконец-то увидит небо. Чистое, ясное, голубое небо…

Она перешагнула упавшую на пол дверь и вышла наружу.

Окружающий мир был в крайнем запустении. Все так же не пели птицы. Площадь, которая раньше была едва ли не с иголочки, разрушена. Там, где не было потрескавшегося бетона, была подмерзшая грязь. Кое-где лежал снег – серый и грязный, но его было немного. А небо… Небо заволокли тучи, тяжелые и такие же грязные, как снег под ногами. Солнце пробивалось едва-едва, и свет, казавшийся раньше ослепительным, совершенно не согревал. Действительно, ослепить он мог только человека, который много лет пробыл под землей.

Холодный ветер коснулся шеи девушки, и она задрожала, обняв себя руками. Если судить по погоде, то сейчас была поздняя осень и свежим солнечным загаром тут и не пахло. Саня обернулась и увидела НИИ. Только его тоже время не пощадило – полуразрушенный, по стене бежали трещины, кое-где даже не хватало части стены. НИИ смотрело на мир пустыми темными глазницами окон, и от этой картины становилось жутко – сколько же времени прошло на самом деле?

Саня медленно пошла вперед, в шоке озираясь. Да, она знала еще в бункере, что весь комплекс, скорее всего, будет также заброшен, но она не ожидала такого… запустения. Сколько нужно было времени, чтобы та стена обвалилась? Чтобы проржавели до основания остатки машин на дороге? Пять, десять, двадцать? И Саня не замечала никаких знаков, которые бы показывали, что здесь недавно был хоть кто-то живой.

Темнело. Саня вздрогнула, выходя из ступора. Да, ситуация усложнилась. Будь сейчас лето, она бы не мешкая отправилась в путь. Но с наступлением ночи становилось холоднее, земля, и так едва прогретая, отдавала последние остатки тела. Этак, заплутав, можно было и окоченеть. А помочь некому. И в какую сторону вообще направляться? Каково расстояние до ближайшего населенного пункта? Саня не могла ответить на этот вопрос еще тогда, когда ее только привезли сюда. Учитывая, что она вообще не знала, где находится.

Комплекс был огромным, строили его когда-то с размахом, но здесь такой проблемы не возникало – хочешь выйти, иди по дороге. Она вполне себе угадывалась, несмотря на ее крайне удручающее состояние.

Переночевать, а потом двинуться в путь? – Саня посмотрела в сторону пропускного бокса и отрицательно мотнула головой. Нет, в бункер она не вернется, даже если ее упрямство грозит смертью от холода. Остатки машин для этой цели не подходили. Бродить вокруг НИИ тоже не хотелось, тот же бункер, только на поверхности. Повертевшись немного, девушка увидела ангар. Она направилась к нему.

Да, выглядел он также не важно. Вокруг появились заросли кустов – сейчас голых и безжизненных, рядом с входом свалена куча разного хлама. Металл местами проржавел едва ли не до дыр, на поверхности были какие-то странные потеки, на боку даже было огромное черное пятно – будто рядом со стеной ангара разожгли огромный костер. Но вот странность – никаких надписей, банок или бутылок. Видно очень далеко населенный пункт, раз даже подростки сюда не добрались, - уныло подумала Саня, подходя ближе. Одна из створок ворот была приоткрыта, и девушка осторожно заглянула внутрь, силясь увидеть хоть что-то.

ГМ - ?

Дождь был из разряда неприятных – не капли, а водяная пыль, которая с умопомрачительной скоростью осела на коже и одежде. Саня поспешно натянула капюшон, поглядев на серое небо. Несмотря на мерзкую погоду, она до сих пор была рада видеть небо, пускай серое и хмурое. Всяко лучше, чем бетон с протянутыми проводами. День за днем. Вот бы увидеть еще и чистое небо. Хотя бы разок.
Девушка потушила керосинку и решила подождать, пока та остынет, чтобы можно было спрятать ее в «рюкзак». Пока обдумывала дальнейший план действий. А он был предельно простым – просто идти по дороге, раз точного направления она не знает, да и карты отсутствовали. Разгуливать по НИИ ради их поисков она совершенно не желала, да и подозревала, что это будет лишь прорвой потерянного впустую времени. А значит и припасов. Непозволительная роскошь сейчас. Просто идти по дороге – она все равно должна либо идти мимо населенных пунктов или же выведет к главной дороге. Люди тут есть, о чем доказывали следы костра в ангаре. Осталось только их найти.
Керосинка остыла, девушка запихнула ее в свой мешок и сделала первый шаг на улицу. За шелестом дождя она различила едва заметный вздох – словно кто-то грустно вздохнул. Но резко развернувшись, она увидела лишь темноту ангара, но более никого. Постояв пару секунд, она двинулась дальше, посчитав, что это просто проделки старого заброшенного здания.

ГМ: как обстановка вокруг?

Да, пробуждение из затяжного «сна» выпало явно не на то время года. Если она в течение суток не найдет людей, то ночевать, скорее всего придется под открытым небом. Холодно, слякотно и грязно – и сухих веток для костра толком не найдешь, да и замерзнешь намного быстрее. Светлеет позже, темнеет раньше, тем самым ограничивая время пути. Где-то там, далеко на горизонте, только-только начал пробиваться рассвет, но ему пока не хватало сил, чтобы полностью разогнать ночную тьму. Да и навряд ли удастся сделать это даже днем, так как тучи были плотные и тяжелые, и солнце толком не могло через них пробиться. Но глаза, привыкшие даже к тьме заброшенного бункера, быстро адаптировались, и кое-что угадывалось. Угадывался разбитый асфальт под ногами, остовы давно брошенных машин на обочине и по пути. Где-то в стороне виднелся вход в бункер, а из тьмы выступал массивный гигант из стекла, по большей части уже побитого, и бетона – НИИ. Остались кое-где островки снега – они белыми пятнами выделялись на черно-сером фоне, но они были настолько незначительны, что было понятно – совсем скоро эти островки белизны исчезнут вовсе.

Вокруг царила обычная осенняя тишина – то время, когда природа замирает, готовясь к спячке… и смерти. Тихо шелестел дождь, собираясь в капли на куртке и бесшумно стекая вниз. Ветер слегка покачивал ветки деревьев, а те отдавались едва слышным протяжным стоном. Совсем негромко звучали шаги, угадывающиеся только по чавканью размытой дождем грязи и раскисших листьев, и глубокое дыхание девушки. Но это была естественная тишина, характерная для природы в это время, а потому она не пугала.

Пугала внезапно обретенная свобода, спустя четырех лет в неволе. Сколько не просишь о ней, сколько не представляешь, ты все равно не готов к ней. Через каждый шаг хочется обернуться – а не схватят ли? Скрутят и вновь запихнут в четыре стены. Снова будут пичкать неизвестными препаратами и утверждать, что это во благо общества. Все равно боишься, что, открыв глаза, ты либо увидишь решетки на окнах, либо, что еще хуже, мучителей в белых халатах или военной форме. Что все это – дорога, деревья, хмурое небо над головой – всего лишь результат галлюциногенных пилюль. Но с каждым шагом страх уменьшается – он не исчезает полностью, оставаясь где-то на задворках сознания, и он останется там, скорее всего, навсегда. Растет эйфория. Свобода! Ты волен идти куда хочешь, делать что хочешь… Но сейчас это чувство сродни самоубийству и поддаваться ему нельзя. И Саня старалась, старалась из-за всех сил, но внутри все распирало от счастья. Где бы она не была, как бы сложно не было потом… Сейчас, в эту минуту, в эту секунду, она по-настоящему свободна. И из-за этой мысли на лице ее появилась улыбка – уставшая, вымученная, но, тем не менее – искренняя.

Мимо проплывали темные провалы окон. Да, НИИ действительно был масштабным проектом, и его размеры нельзя было угадать с одной дороги – только представить. Множество этажей, галерей, комнат, переходов. Наверное, здесь трудились тысячи людей. Но что должно было случиться, чтобы все это в одночасье бросили? Сколько же они потеряли оставив это место? И ради чего? Радость поутихла. Вспомнился бункер, в котором обстановка говорила только о том, что проект был брошен в явной панике. Да, пытались убрать следы, но вначале пути бросили и просто оставили это место. И не только бункер – всю эту громадину. Документы, оборудование, подопытные… Все осталось тут. Саня вспоминала, что она не была последней из экспериментальной группы – что случилось с остальными девушками? Продолжился ли эксперимент после нее или же нет? Тогда их перевезли? Или убили? Но Муха почему-то четко осознавала, что на этот вопрос она навряд ли найдет ответ. Разве что здесь остался какой-нибудь документ, в котором говорится о ликвидации в случае неудачи эксперимента. И скорее всего этот документ был, как и подобные инструкции. А девушки, которых увели раньше? Они действительно выжили? Насчет этого были явные сомнения.

Саня могла бы пожалеть их, но не могла найти той скорби, которая должна быть по людям, с которыми ты пробыл бок о бок два года ада. Они толком друг друга то и не знали. Тюрьма приучила не распространяться о своей жизни, да никто особо не горел желанием. У всех была одна цель – выжить и ничего более. Начнешь заводить друзей, привязываться – и это задача усложняется в разы. И это причиняет тебе нестерпимую боль, если тот, кто тебе дорог, уходит из жизни раньше тебя. В тюрьме с этим было проще, но эту простую истину девушки схватили практически сразу. Скорби не было. Была вина, что Саня не смогла спасти ту подопытную внизу, да и та утихала понемногу, лишь время от времени давая о себе знать. С наступлением утра все стало проще. Она пыталась. Не смогла. Стоило это просто признать и жить дальше – с таким грузом на душе, но со временем он станет легче. Он сейчас уже становился легче, с приходом утра.

Впереди начала видеться еще какая-то постройка. Возможно, это конец комплекса – КПП, а дальше дорога идет вне НИИ. Хорошо бы, это место не внушало ничего, кроме отвратительных воспоминаний и страха. Саня ускорила шаг.

А вдалеке силы набирал рассвет, отхватывая у тяжелых черных облаков все больше и больше территории. Раньше утро было предвестником лишь нового ужасного дня, очередные сутки в попытках пережить этот кошмар. Сейчас утро предвещало новые проблемы.

Сейчас это утро предвещало надежду.

К полуночи метель успокоилась, угнав тучи за собой куда-то далеко на восток. Насыщенно темно-синее небо усеяли сотни звезд, светящих во сто крат ярче на чистом, морозном воздухе, а сияние луны превратило кристаллики снежинок в мелкие бриллианты. Неподдельная красота, в полной мере которой можно насладиться только вне больших городов.

Но Саня была здесь не за этим. Брови, ресницы и арафатка покрылись инеем, каждый вдох болезненно обжигал легкие. Она вымотавшись морально и физически, она не чувствовала ничего, кроме сосущей где-то под ложечкой тоски. Девушке казалось, что все ее эмоции вмерзли в такой же толстый слой льда, как и окружающий ее пейзаж.

В ночном безмолвии она отчетливо слышала биение собственного сердца, которое ускоряло свой ход с каждой минутой, по мере того, как Муха приближалась к заброшенному научному комплексу, что возвышался монолитной черной громадой на горизонте.

Сколько раз Сане еще придется возвращаться в столь ненавистное ей место?

Патрон, подаренный Старым, она оставила в дупле дерева на границе Изумрудного. Прекрасно знала, что Андрей этого не одобрил бы, но это  необходимо, чтобы Сенатор не чувствовал никакой угрозы.

А искусный снайпер, применявший последние разработки против пси-воздействия, представлял для контролера большую опасность.

Девушка знала, что идет в правильном направлении, слыша где-то на грани своего сознания чужой голос. Он знал о ее приходе и не видел причин скрываться, и Муха не сопротивлялась зову. Пока ноги сами не принесли ее к подножию НИИ.

Зайдя на территорию, Саня остановилась напротив главного хода и задрала голову, разглядывая пустые провалы окон, из которых буквально сочился непроглядный мрак. Она перестала чувствовать чужое присутствие в своей голове.

Холод запустил свои ледяные пальцы под одежду, Муху начала бить мелкая дрожь. Она начала переминаться с ноги на ногу, пытаясь хоть так согреться, но зайти так и не решилась. Интуиция подсказывала, что попытка пробраться в комплекс закончится плачевно. И девушка послушно ждала, пока новый  хозяин этого места сам ее пригласит.

«Я пришла поговорить», - Саня опустила с лица арафатку и попыталась прикурить. Онемевшие пальцы слушались плохо, и зажигалка чиркала снопом искр впустую. – «Или я замерзну здесь насмерть».

Со стороны входа послышался шорох. Мухе потребовалось много сил, чтобы подавить свои рефлексы и не схватиться за оружие. Вместо этого она глубоко затянулась табачным дымом, не опуская взгляда с человеческой фигуры, появившейся на пороге. Сделав несколько неловких шагов, он приблизился, и в серебристом лунном свете она сумела рассмотреть его лицо с иссохшими, как пергаментная бумага, мышцами, оскал почерневших гнилых зубов и ввалившийся нос.

Зомби, качнувшись, повернулся боком, пропуская Муху вперед.

Переступив порог, девушка медленно шла дальше по коридору. Обледеневший пол скользил под подошвами сапог, и ей приходилось осторожно выверять каждый шаг, чтобы не поскользнуться.

Она пыталась не обращать внимания на шаркающие шаги, бормотание, стоны и тоскливые вздохи, что начали раздаваться со всех сторон. И не вглядываться в те множества мертвых, изуродованных лиц, что сейчас окружали ее.

Сколько их было здесь? Не сосчитать. Но в хаотичных, казалось бы, движениях был смысл. Своими телами они преграждали ей путь в другие помещения, вынудив двигаться прямо, до самого спуска в подвал.

Остановившись у первой ступеньки, Саня позволила себе оглянуться. Мертвецы, стоящие плечом к плечу, сомкнулись в единую стену. Назад дороги больше не было. Муха, тихонько вздохнув себе под нос, сняла с плеча ремень автомата, и, неся оружие в руке, спустилась.

Девушка слышала, что мертвецы, не отставая, идут за ней по пятам.

Некогда это было входом в бомбоубежище. Никаких табличек не сохранилось, но на это явно указывала ржавая гермодверь. И здесь ее взяли в плотное кольцо, преградив путь дальше. В узком помещении стало тесно. Безвольные куклы, управляемые контролером, забились сюда, как кильки в банку, оставив лишь небольшое пространство вокруг девушки. В носу и горле запершило от навязчивого, приторно-тяжелого запаха тлена.

- В прошлый раз ты был более любезен, - криво ухмыльнулась Саня, сделав последнюю затяжку, докурив сигарету до самого фильтра. Выдохнув дым  в лицо трупу, она швырнула ему под ноги окурок. – Что изменилось теперь?

Сенатор молчал, и ей становилось все более жутко. Не сорваться в панику ей помогала только тлеющая с самого утра бессильная злоба.

Мертвец был свежим. Несмотря на желтизну кожи и обострившиеся черты, в нем еще угадывался приятной наружности мужчина с седой бородой. Его движения были более ловкими – мышцы еще не отказали ему.

- Даже так? – пробормотала Саня, когда лезвие ножа коснулось  ее шеи. Там, где под тонкой кожей была спрятана пульсирующая артерия. – Хорошо, - сказалась нервозность, и движение вышло слишком резким. Из неглубокой царапины потекли первые рубиновые капельки. – Тихо. Спокойно, - сипло приговаривала Муха, отдавая автомат зомби, стоящему справу. Другому, слева, она вручила свой обрез.

В ее голову он вломился без объявления войны, наскоком. Не церемонился, не показывал больше красивые виды, как тогда, и все также продолжал молчать. Саня судорожно выдохнула сквозь сжатые зубы, пошатнувшись. Боль пронзила ее голову раскаленными прутьями. Глаза затопила пульсирующая мгла, носом пошла кровь.

Она могла сопротивляться, но не стала. Ему нужно было убедиться, что она не привела за собой хвост. Но как же это было больно…

Он забрался гораздо глубже в ее сознание, чем она того ожидала. Жизнь отрывочными фрагментами проносилась перед глазами, пока Сенатор пролистывал ее воспоминания, словно открытую книгу. И не все увиденное Саня предпочла бы показывать. Но терпела, просто стараясь не отключиться от непередаваемых ощущений.

- Насмотрелся? – прохрипела она, когда давление ослабло. – Я здесь одна. И никто не знает, где я нахожусь, - мир расплывался перед глазами, рыжую затошнило. – Я впечатлена. А теперь прекрати этот цирк, хотел бы меня убить – мог сделать это еще на подходе. Нужно поговорить.

Мертвец продолжал буравить девушку стеклянным взглядом еще с минуту, а потом сделал несколько шагов назад, продолжая сжимать в кулаке нож.

Саня остановилась от Сенатора в паре шагов, но даже с такого расстояния была вынуждена смотреть на него снизу вверх – контролер был на голову ее выше. Девушка пристально всматривалась в человеческое лицо, скрытое под капюшоном, и не верила собственным глазам.

Контролеры никогда не претендовали на звание «Красавчик Зоны». Искусственные мутации, помноженные на аномальную энергию, воспроизвели на свет омерзительное чудовище, которое лишь отдаленно напоминало человека. Оплывшее тело, четырехпалые конечности, непропорционально большая голова… А самое главное – это мозг, подобный раковой опухоли, своим агрессивным ростом деформирующий череп.

Даже Тайга немногим отличался от своих менее разумных собратьев, и эту разницу мало бы кто заметил. И рыжая ожидала, что Сенатор будет выглядеть примерно также.

В реальности все обстояло иначе. Привыкшее к царящей мгле зрение выхватывало все новые и новые детали. Перед девушкой стоял сухопарый мужчина лет сорока пяти, но Саня подозревала, что он все-таки немного моложе. Просто тяжелые условия, многочисленные тяготы и лишения оставили на лице свой отчетливый отпечаток в виде глубоких складок многочисленных морщин. Острый подбородок, заросший короткой щетиной, близко посаженные глаза, высокий лоб. Сломанный, слегка приплюснутый, нос (девушка даже знала, в каких обстоятельствах была проведена столь радикальная ринопластика), а поперек переносицы чернеет запятая давно зажившего шрама.

С виду это был самый обычный человек. Такой же, как…

«А еще он гораздо больше похож на уголовника, чем я. Вот уж сюрприз», - девушка почувствовала, что ей очень неуютно без оружия в руках.

Взгляд у контролера был тяжелый, пронизывающий до самых костей, и Мухе стоило немало усилий, чтобы не отвести глаза.

- …И прежде, чем мы начнем, ответь. Что он тебе рассказал, - спокойный тон окончательно сбил ее с толку. Нет, это точно был Сенатор, девушка узнала его голос. Но ей понадобилось время, чтобы стереть ожидаемый образ из памяти и привыкнуть к этому.

«Начнем что?..».

- Не рассказал, - девушка посмотрела на Сенатора исподлобья. – Показал. Как ситуация выглядела с его стороны. И теперь уже ничего не сможет ни рассказать, ни объяснить. Он мертв.