Вход в Бункер

- Этот ваш друг, случаем, не Доктор? – Макс даже виду не подал, что это имя для него что-то значит, а Саня, опустив голову, упорно буравила взглядом носки сапог Медведя, и выражение ее лица было сложно считать. Но старый знакомый и не ждал от них ответа. - Александра, - рыжая, не сдержавшись, мелко вздрогнула, как от пощечины. Забавно, но он по сей день помнил ее настоящее имя. Хотя, назови он ее «объектом Семь», это было бы куда более странно, и мало способствовало теплой дружеской беседе.

Сколько раз она просила окружающих (в основном этим злоупотребляли Доктор и Дима), чтобы они ее так не называли. Саней она была с самого детства, за некоторым исключением, а за несколько лет, проведенных в качестве лабораторной крысы, девушка ничего кроме ненависти к своему имени не испытывала. Моментами на нее накатывали воспоминания о пучеглазом лице Рыбникова, наблюдающего за группой врача, отзвуках его голоса, которые неразрывно были связаны с болью. «Не переживайте, Александра, вы почувствуйте легкий дискомфорт. Тише, Александра, не дёргайтесь. Вы же знаете, что это стандартная процедура». И невыносимая боль, сопровождающая эти пустые обещания, раскаленный метал по венам, и собственный крик, очень быстро превращающийся в сдавленные хрипы. Вопи, не вопи, легче не становится. Никто не услышит. Никто не поможет.

Эти воспоминания преследовали ее в ночных кошмарах. И пусть рыжая пыталась не показывать виду, призрак отчаяния и страха всегда был где-то рядом, цепко держа девушку ледяными пальцами за горло. Это не то, что можно легко забыть. Или простить. Особенно, когда тебе, уже накрученной до предела, чудятся знакомые интонации в голосе человека, который причастен к этому кошмару.

- Муха, - тихо прошептала Саня, поднимая глаза. – Меня зовут Муха, - Медведь прервался на мгновение, но продолжил, уже чуть более осторожно. Но пока девушка брала себя в руки, отвлеклась.

- Прошу прощения, - немного наигранно, но уже куда более бодрым голосом заговорила она, - я немного потеряла нить разговора, - Саня посмотрела на Крюгера. – Им платина нужна? Или что? – Макс закатил глаза.

- Шансов мало, рыжая. Я тебе говорил.

- Какие шансы были сотворить нечто похожее на Зону и ее обитателей? – криво ухмыльнулась Саня. – А какие вообще были шансы создать меня или ее? Но Медведь справился с задачей блестяще. Можно же так сказать? – она хмыкнула. – Этот мужик чертов гений, и если он не справится, то никто не сможет.

Гусь, как и всегда, когда он начинал нервничать, немного затупил. Саня не могла его в этом винить. В потоке пространного словоблудия, которое любило большинство ученых, легко было потерять нить разговора.

Тем не менее, итоги этого разговора заключали в себе больше, чем она рассчитывала. Сенатор предупреждал, что Медведь не стремится контактировать со своими подопытными, но здесь согласился без каких-либо проблем.

Смущал тот факт, что бывший ученый откуда-то знал, что Анна жива, хотя к ее проекту, со слов, причастен не был. «Пересекался». Даже черные, имея в своих рядах немало сотрудников лаборатории, прознали о объектах Четыре и Семь только тогда, когда они сами спалились на всю Зону. И либо Медведь знал больше, чем говорил, либо… Стоило это обсудить это с Костей и Максом. Хотя рыжая была уверена, что эти двое изначально держат в голове мысль о возможном предательстве.

- Значит, договорились, - сделала вывод девушка. Доктор уже должен был договориться по поводу артефакта, значит, оставалось решить некоторые организационные вопросы. На это ушло всего лишь минут десять, успели уложиться до возвращения Бороды.

- Закончили? - пробасил хозяин потерянного Скадовска, отряхивая налипший на плечи снег.

- Да, - Медведь поднялся, за его спиной тут же, как незримая тень, встал Торба. – А теперь, прошу прощения, мне нужно успеть закончить кое-какие дела.

- Идите, - не оборачиваясь, приказал Крюгер Гусю и Мухе, когда ученый покинул вагончик, - мне нужно кое-что еще обсудить, - Борода озадаченно поскреб пальцами заросшую щеку и указал ладонью перед собой, предлагая наемнику присесть.

- Что ж…

Костя и Саня вышли на улицу. Смеркалось, мир окрасился синими и темно-сиреневыми оттенками, на фоне которых невыносимо яркими казались оранжевые пятна разожженных костров. В их рассеянном свете все представало иным, каким-то очень теплым и давно знакомым.

Ветер утих, и с неба начали медленно падать крупные пушистые снежинки. Саня поймала несколько на ладонь и глядя, как они тают на коже, тяжело вздохнула. Она чувствовала, как в окружении, пусть лишь мнимо безопасном, растворяются воспоминания, нахлынувшие на нее при разговоре с Медведем. Это ощущалось так, словно на груди слабел невидимый стальной обруч.  

- Они всегда так разговаривают? – спросил Гусь. Сане вспомнилась лекция про Глицин, прочитанная над операционным столом, и девушка криво усмехнулась. Кивнула. – Мрак.

Они устроились в стороне от снующих из стороны в сторону сталкеров, присев у стены одного из вагончиков. Костя взял тоненький прутик и выводил его концом на снегу какие-то узоры. Но не забывал за этим, кажущимся бессмысленным занятием, контролировать обстановку вокруг. Несколько месяцев Якутских шпыняний не прошли для пернатого даром.

- Значит, типа, Анька может стать прежней? – Саня промычала что-то утвердительное. – И ты это, тоже, да? – на это рыжая ничего не ответила, лишь выдохнула клуб табачного дыма. Костя звонко хлопнул ее по плечу. – Так радоваться надо, не?!

- Рано еще.

- Ты пессимист. Стакан должен быть наполовину полон!

- Я реалист. Не хочу смотреть, как рухнут все мои ожидания и надежды. Снова, - негромко проговорила девушка. Гусь насупился.

- Умеешь же ты настроение испортить, - пробурчал он. Разговор затих сам собой. Тем не менее, Костю одолевали самые лучшие предчувствия по этому поводу. Не может же не радовать тот факт, что хоть что-то пошло по плану.

Саня тихонько напевала себе под нос. Гусь, отбросив свои фантазии про счастливую Лихо, прислушался:


- Звучит, как какое-то это… жуткое пророчество, во, - заметил Костя. Муха запнулась, будто выйдя из полутранса.

- Что? А. Венька дал музыку послушать, вот и крутится в голове теперь. Макс идет, - ребята поднялись, встречая возвращающегося от Бороды Крюгера.